Мемнох вновь тяжко вздохнул. Казалось, еще немного – и он буквально взорвется от гнева... Однако через мгновение он был вновь спокоен и задумчив.
Мы продолжили путь. Гигантские вековые деревья уступили место более молодым и изящным, с тонкими, гибкими ветвями, а под нашими ногами высоко стелились нежные, сочные травы.
В воздухе явственно ощущался запах воды. Ветер, дувший нам прямо в лица, откинул назад густые и тяжелые пряди волос Мемноха, обжег холодом мои руки и голову, но не смог остудить жар моего сердца.
Глазам нашим открылась широкая невозделанная равнина, окаймленная горами, склоны которых были покрыты зеленью лесов, глубоко впившихся корнями в камень. Кое-где среди деревьев виднелись прогалины с цветущими на них дикими злаками. По мере того как мы приближались к равнине, сквозь поредевший лес я увидел сверкающие проблески воды – не то реки, не то моря.
Наконец мы окончательно вышли из леса и оказались на свободном пространстве. Земля здесь, несомненно, была плодородной – об этом свидетельствовал сплошной ковер разнообразных трав, а яркие краски полевых цветов делали картину поистине восхитительной. Встречались на равнине и участки, где росли оливы и другие плодовые деревья с низко расположенными ветвями. Так уж сложилось генетически, что ветви деревьев, служащих источником пропитания для многих поколений, растут почти от самой земли. Все вокруг было залито солнечным светом.
Мы неторопливо продвигались сквозь высокие заросли колосящейся травы, похожей на дикорастущую пшеницу – хотя я не уверен, что это была именно она, – и наконец оказались возле края водоема, воды которого нежно плескались о берег, время от времени откатываясь назад и обнажая влажную, сверкавшую чистыми прозрачными каплями гальку. Насколько я мог судить, приливов и отливов здесь не случалось.
Бросив взгляд по сторонам, я не увидел пределов водного простора, но противоположный берег вырисовывался вдали достаточно четко. Невысокие скалистые горы, казавшиеся такими же живыми, как и росшие на них редкие деревья, спускались почти к самому его краю.
Я оглянулся. Теперь уже за нашими спинами на многие мили протянулись скалистые холмы, постепенно, уступами переходившие в высокие горы, на склонах которых виднелись рощицы фруктовых деревьев, а кое-где – черные провалы пещер.
Мемнох не проронил ни слова.
Потрясенный, подавленный и печальный, он вглядывался то в воду, то в далекие горы, настолько близко подступившие к противоположному берегу, что, казалось, чья-то невидимая рука силой остановила их продвижение, дабы они не препятствовали течению водных потоков.
– Где мы? – спросил я тихо.
Прежде чем ответить, он еще какое-то время молчал.
– Что ж, – наконец заговорил он, – на этом я, пожалуй, завершу свой рассказ об «откровениях» эволюции. Я вкратце поведал обо всем, свидетелем чего мне довелось стать и что ты сам увидишь и узнаешь, как только умрешь.
Теперь предстоит рассказать тебе о самом главном, и я хочу сделать это здесь. Здесь, в этом прекрасном месте, хотя сами реки давно исчезли с лица земли, равно как и люди, когда-то обитавшие на их берегах. Что же касается твоего вопроса, то я должен ответить на него так: «Мы там, куда я упал после того, как Он окончательно низверг меня с небес...»
Глава 12
«Ждите!» – рек Господь. И мы остановились пред вратами рая. Рядом со мной стояли те ангелы, которые всегда были моими единомышленниками, говорили и поступали так же, как говорил и поступал я. Михаил, Гавриил и Уриэль, хотя и не принадлежали к их числу, тоже были с нами.
«Мемнох, мой вечный обвинитель, – по обыкновению мягко обратился Он ко мне и озарил всех нас своим лучезарным сиянием, – прежде чем ты войдешь в рай и вновь станешь произносить свои обличительные речи, вернись на землю и тщательно, со всем вниманием и уважением еще раз изучи то, что уже видел, – прежде всего Я имею в виду человечество, – дабы, когда вернешься, ты мог с уверенностью сказать, что использовал все дарованные тебе возможности для понимания сути Моих деяний. Я сообщаю тебе, что человечество – часть природы и должно подчиняться тем ее законам, формирование которых ты наблюдал все последнее время. Только ты – и никто иной, за исключением Меня, – способен понять и постичь это в полной мере.
Но ты обязан вернуться туда и вновь увидеть все собственными глазами. Тогда, и только тогда, Я созову на небесах большой совет и приглашу на него ангелов всех уровней и рангов. И на этом всеобщем совете Я выслушаю то, что ты захочешь Мне сказать. Возьми с собой тех, кто мыслит так же, как ты, и ищет ответы на те же, что и ты, вопросы. Те же ангелы, кто никогда не подвергал сомнению деяния Мои и не мечтал ни о чем ином, кроме как вечно жить в лучах Моего света, пусть останутся здесь, рядом со Мной».
Мемнох умолк.
Мы медленно шли по берегу узкого моря, пока не достигли небольшой площадки с несколькими камнями, вполне пригодными для того, чтобы присесть на них и немного отдохнуть. Я не чувствовал усталости в физическом смысле этого слова, однако сознавал, что возможность остановиться и, так сказать, сменить позу обострит все мои чувства, усилит внимание и желание до конца выслушать рассказ Мемноха. Он сел вполоборота, справа от меня, и его крылья вновь словно растаяли в воздухе. Но прежде чем это случилось, они взвились вверх и во всю ширь распахнулись высоко над моей головой, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и только тогда почти мгновенно исчезли, поскольку, когда Мемнох садился, места для них практически не оставалось.
– Едва Господь закончил, – продолжил свою повесть Мемнох, – на небесах поднялся невероятный шум. Ангелы пришли в волнение, решая, кто отправится следом за мной изучать мироздание, а кто останется в раю, рядом с Богом. Дело в том, что, как я уже тебе говорил, великое множество ангелов разбрелось по всему миру, некоторые из них провели там многие годы и успели полюбить моря и реки, долины и даже пустыни, которые к тому времени тоже появились на земле. Однако миссия, порученная мне Господом, была совершенно особой: узнать все, что только возможно, о человечестве. Вот почему главным вопросом, требовавшим ответа, был вопрос о том, кого из ангелов в той же мере, что и меня, интересует человечество как таковое, кто из них горит желанием познать связанные с ним тайны...
– Постой-постой, – перебил его я. – Извини, что прерываю, но сколько же всего ангелов существует на свете? Если я не ошибаюсь, Господь говорил о «всех уровнях и рангах»?
– Полагаю, кое-что тебе об этом известно, – ответил Мемнох. – Первыми Господь создал нас, архангелов, – Мемноха, Михаила, Гавриила, Уриэля и многих других, чьи имена навсегда остались нераскрытыми, частично по причине невнимательности и небрежности, частично намеренно. Я тоже не стану их называть. Всего же архангелов было пятьдесят. Повторяю, мы были первыми, хотя вопрос о том, кто из нас появился раньше, а кто позже, всегда вызывал жаркие споры на небесах. Впрочем, я давным-давно утратил к ним интерес. Сам же я абсолютно уверен, что первым был именно я. Но это не имеет значения.
Мы принадлежим к числу тех, кто имеет непосредственный доступ к Богу и в то же время самым тесным образом связан с землей. Вот почему нас именуют не только архангелами, но и ангелами-хранителями и в религиозной литературе зачастую относят к низкому рангу. Однако ранг наш отнюдь не низок. Все мы сильны как личности, обладаем умением приспосабливаться и служим посредниками между Богом и людьми.
– Понятно. А Разиэль? А Метатрон? А Ремиэль?
Мемнох улыбнулся.
– Я не сомневался, что эти имена тебе тоже знакомы. Каждый из них, конечно, занимает свое место среди архангелов. Однако сейчас у меня нет возможности вдаваться в подробные объяснения. Ты все узнаешь, когда умрешь. К тому же человеческий разум, пусть даже это разум вампира, каким являешься ты, не в состоянии постичь столь многое сразу.